Как и у всякого ребенка, озабоченность Раджниша смертью была экстраординарной. Он часто следовал за людьми, везущими мертвое тело к кремационной земле. Когда родители спрашивали его почему он ходит к кремационному месту так часто, к погребениям посторонних, он говорил: «Человек меня не касается. Смерть это такой прекрасный феномен, причем один из самых таинственных. Человек не должен пропускать это.»

Тщательно поясняя это, Бхагван говорит: «В тот момент, когда я слышал, что кто-нибудь умер, я был там всегда наблюдая, ожидая, свидетельствуя то, что происходит». Он видел и слышал людей, философствующих по поводу смерти человека и цитирующих писания. Этот вид глупости раздражал Бхагвана.

«Я начал чувствовать «ведь они уклоняются». Как благодаря своему участию в дискуссии, они уклоняются от феномена, который происходит. Они не видят смерть человека. А это здесь! Смерть здесь, а вы обсуждаете это! Что за дураки?»

С вами Агеха Сарасвати подтверждает это; что мальчиком Раджниш часто ходил один к кремационной земле и проводил там часы, лежа на ней ночью.

Видя эту экстраординарную тенденцию в поведении своего сына, семья опять забеспокоилась по поводу предсказания смерти Раджниша, особенно когда ему наступило четырнадцать лет. На этот раз Раджниш также выжил физически, хотя опять столкнулся со смертью сознательно.

Он сообщил семье, что согласно астрологу, смерть будет точно, поэтому будет лучше, если он приготовится к ней. Он решил встретить смерть на полпути, он решил столкнуться с ней сознательно. Семья была шокирована и озадачена, услышав это, но не вмешалась в его планы.

Раджниш решил точно привести свой план в исполнение. Он пошел сначала в школу и попросил о семидневной отлучке. Он сказал директору, что идет умирать. Директор не мог поверить своим ушам. Думая, что Раджниш планирует совершить самоубийство, он потребовал объяснения.

Раджниш рассказал директору о предсказании астролога о возможной своей смерти в четырнадцать лет. Он также сказал директору «Я отлучаюсь на семь дней, чтобы ждать смерть. Если смерть придет, то хорошо встретить ее сознательно, так чтобы она стала опытом». Директор был поражен, но согласился.

Затем Раджниш пришел к старому изолированному храму, который лежал в руинах около деревни. Священник заботился о храме как мог. Раджниш попросил священника не беспокоить его, а также попросил его приносить ему раз в день что-нибудь поесть и попить в то время как он будет лежать в храме, ожидая смерти.

Это было прекрасное переживание для Раджниша. Действительная смерть не наступила, но Раджниш сделал почти все возможное, чтобы «стать мертвым». Он прошел через несколько страшных и необычных ощущений. Многие вещи произошли с ним, но, как говорит Бхагван, «основным было следующее наблюдение - если вы чувствуете, что вы умираете, вы становитесь спокойны и молчаливы».

Некоторые из его переживаний были совершенноочарсвательны. Бхагван рассказывает о том, как человек относится к страху смерти:

«Я лежал там. На третий или четвертый день змея заползла в храм. Она попала в поле зрения: я видел змею. Но не было страха. Змея была все ближе и ближе и я чувствовал себя странно. Но страха не было. И я подумал: «Когда смерть приходит, она может быть прийдет через эту змею, так чего бояться? Жди!».

Змея переползла через меня и уползла прочь. Страх исчез. Если вы принимаете смерть, то страха нет. Если вы цепляетесь за жизнь, то страх будет с вами.»

Если однажды смерть принята как реальность, ее принятие немедленно создает дистанцию, точку, с которой человек может наблюдать поток событий в жизни как зритель. Это возносит человека над болью, печалью, мучениями и отчаянием, которые обыкновенно сопровождают это событие. Бхагван описывает свое переживание, связанное с таким состоянием отрешения:

«Много раз мухи... летали вокруг, они ползали по мне, по моему лицу. Иногда я чувствовал раздражение и хотел их стряхнуть, но потом я подумал «какой в этом прок?». Рано или поздно я буду умирать и тогда здесь не будет ни одного человека и никто не защитит моего тела. Так пусть мухи делают свое дело.»

В тот момент, когда я позволил им делать свое дело, раздражение исчезло. Они продолжали оставаться на моем теле, но это было так, как будто они меня не касались. Это §ыло так, как будто они ползали или двигались на каком-то другом теле. Появилась дистанция. Если вы примете смерть, дистанция появится. Жизнь отойдет со всеми ее тревогами, раздражениями, делами.»