Как только Бхагван начал привлекать все больше и больше людей и посвящать их в саньясу, некоторые люди начали враждебно относиться к нему. Сначала те, которые называли себя «прогрессивными» и «интеллектуалами», стали очень недовольны Бхагваном, ибо они не могли принять Бхагвана в качестве гуру, и поэтому они начали избегать его общества.

Кстати, Бхагван приветствовал эту ситуацию, так как он хотел работать только с теми людьми, которые будучи с ним, любили бы его и были бы открыты ему. Он никогда не интересовался теми, кто приходил к нему только ради удовлетворения своего интеллектуального любопытства или для того, чтобы обрести еще одну опору для своих предрассудков или идеологии. Кроме этого, оппозиция произрастала из того факта, что с увеличением числа саньясинов вокруг него, его начали рассматривать как потенциальную угрозу - это те в обществе, чьи замаскированные интересы.

Бхагван выставлял напоказ во время своих бесед и путешествий по стране. Бхагван объясняет:

«Они могут терпеть Будду, если он одинок, они знают, если он одинок, так что он может сделать? Они терпят Кришнамурти более легко, чем терпят меня. Что может сделать Кришнамурти?

Я также был одинок, путешествуя по всей стране, с одного конца в другой, почти три недели каждый месяц - на поезде, на самолете, путешествуя непрерывно. И не было проблемы. В тот день, когда я начал саньясу, общество стало бдительным. Почему? Потому что создать поле Будды, создать сангхью означает, что вы создаете альтернативное общество. Теперь вы не только одинокая индивидуальность: вы растущая сила, вы можете что-то сделать. Теперь вы можете сделать революцию.»

Но несмотря на негативную реакцию к нему и его саньясе, Бхагван продолжал привлекать к саньясе все больше и больше восхищенных и влюбленных поклонников не только из внутренних областей страны, но теперь также и с Запада. Несмотря на то, что между 68 и 70 годами только несколько искателей с Запада получили посвящение у него, после того, как он поселился в Бомбее, все больше людей с Запада стало приезжать к нему. Несколько английских переводов его бесед начали появляться в виде буклетов.

С увеличением числа людей, желающих видеть его, вскоре стало необходимо для него подыскать большее место. Он переехал в Вудмент Апартмент в декабре 1970 года, а также назначил Йогу Лакшми и Свами Йогу Чимайо своими секретарями. Лакшми следила за организационными делами, а Чимайя, у которого был очень богатый опыт в йоге и медитации, руководил классами.

Сначала, в виде секретаря Бхагвана и позднее в качестве руководящего попечителя Раджниш Фаундешм в Пуне, Лакшми была главным средством в расширении и росте работы Бхагвана. Она происходит из выдающейся и хорошо известной джайнской семьи в Бомбее. Ее отец был очень удачливым бизнесменом, а также членом Индийской Национальной Партии Конгресса. Он был близок ко многим лидерам Конгресса, включая Ганди, Неру и Патела, и глубоко интересовался индийским движением независимости. Но так как его дети были еще маленькими, он помогал движению главным образом оставаясь в тени.

Лакшми тоже проявляла очень острый интерес к индийской политике, особенно с 1962 по 1965 годы. Она первый раз услышала Бхагвана на Всеиндийской женской Конференции Конгресса - она была секретарем этой организации. Когда она увидела его, рассказывала она потом, то произошло нечто необыкновенное: дрожь прошла по всему телу, что-то щелкнуло, а вслед за этим она начала кричать и не могла сдержать себя. Она никогда не переживала ни к кому такого глубокого чувства любви, она ни к кому раньше не испытывала такого почтения. Позднее, она и ее семья лучше познакомились с Бхагваном. Останься она в политике, она, наверное, была бы теперь министром на уровне штата или даже в центральном правительстве.